2017 № 4 (22)

Когда речь идет о масштабных спортивных событиях, таких как Олимпиада или Чемпионат мира по футболу, медиасреда уже не может рассматриваться как набор отдельных сред — телевизионной, сетевой или какой-то еще. Современные мега-шоу конструируют конвергентную трансмедийную среду, в которой экранные образы выходят за границы отдельных медиа, рассказывая о событии на разных платформах.

С 2014 по 2016 год российско-бразильская исследовательская группа изучала отражение в медиа двух стран Олимпиад в Сочи (2014) и Рио-де-Жанейро (2016), а также Чемпионата мира по футболу в Бразилии [2]. Одной из задач был сравнительный анализ шоу открытия и закрытия спортивных состязаний с точки зрения подходов к формированию национальной мифологии. А также сопоставление ключевых драматургических конфликтов, отраженных в шоу, и социальных конфликтов, обсуждаемых в телевизионных новостях и социальных сетях во время проведения мероприятий.

Исследования спортивных событий (шоу) с разных позиций неоднократно проводились в разных странах, принимавших у себя Олимпийские игры. Однако чаще всего подобные исследования имели этнографический фокус, то есть анализировали, как национальные культуры вступают в синтез с интернациональными идеями Олимпийского движения, как местные культурные традиции адаптируются к унифицированным требованиям международной команды организаторов. Изучалась также национальная идентичность через ее преломление в спорте [5].

Подобные подходы, безусловно, важны. Мы тоже коснемся этих вопросов. Однако на наше исследование большее влияние оказала работа норвежских ученых под руководством антрополога культуры Арне Мартина Клаусена [6]. В ней Олимпийские игры рассматриваются как ритуал восхваления современности, а «олимпизм» (olympism) — в качестве ключевого агента в процессе модернизации.

Нам было интересно проанализировать, заложена ли идея восхваления современности в драматургию олимпийских шоу в Сочи и Рио-де-Жанейро, а также акцентируется ли на этом внимание в телевизионных новостях и социальных сетях. На наш взгляд, главная идея, транслируемая зрителям шоу открытия Олимпиады в Сочи, следующая: «Наше великое прошлое — гарантия нашего светлого будущего». Будущее при этом представлено очень неконкретно, в виде маленькой девочки по имени Любовь. Эта девочка в ходе шоу пролетает над символами России, ее территориями, сквозь разные исторические периоды в будущее. Девочка лишена каких-либо отличительных черт. Она одета в белое, освещена белым светом. Можно сказать, что это не живая девочка, а ангел по имени Любовь. Никакого конкретного представления о будущем шоу не дает.

Более чем двухчасовое зрелище состоит из ряда эпизодов прошлого, которым сценаристы придают особую значимость. При этом внутри исторических эпизодов и между частями шоу отсутствует конфликт. Это достигается, в частности, благодаря тому, что режиссеры все время меняют медиаплатформу действия: часть эпизодов предстает перед зрителем в виде кино, другие эпизоды представлены в форме сценических действ разного типа (световое шоу, цирковое шоу, ледовое шоу и т.д.). Перед зрителем движутся фигуры разного масштаба и разной степени условности, меняется цветовая гамма, световая и звуковая партитуры тоже разнообразны. Объединенные телевизионным экраном элементы этого грандиозного коллажа создают ощущение одновременного существования разных исторических эпох, отсутствия и конфликтности, и преемственности (как эстетической, так и исторической) внутри прошлого и прошлого с современностью.

И с точки зрения дизайна, и с точки зрения драматургии шоу сделано с использованием художественных приемов, характерных для эстетики российского авангарда начала ХХ века. Эклектичная, полная художественных аллюзий структура шоу открытия Олимпиады в Сочи, придуманная командой под руководством телевизионного режиссера Андрея Болтенко (Первый канал), имеет к спорту весьма формальное отношение. Подобное зрелище могло быть сделано для любого другого массового праздника государственного значения. Олимпийская символика используется в нем в минимально необходимом объеме и преимущественно для того, чтобы подчеркнуть одну из ключевых идей авангарда — «торжество машин», а сегодня — новых технологий. Казалось бы, это полностью подтверждает идею Арне Клаусена об Олимпиаде как ритуале восхваления современности. Однако как раз о современности российский авангард задумывается мало. Тесно связанный с идеями социального преобразования общества — коммунизма — он, прежде всего, был ориентирован на создание символов и мифологии идеального будущего, выводящего человечество за рамки человеческого.

Таким образом, как нам представляется, в случае с олимпийским шоу, выстроенным на идеях и конфликтах русского авангарда, имеет смысл говорить не о ритуале «восхваления современности», а о ритуале восхваления «мифа о прогрессе», прошедшего через всю советскую культуру ХХ века.

В новостях федеральных каналов об Олимпиаде в Сочи «миф о прогрессе» ярче всего представлен в репортажах о строительстве нового городского и спортивного пространства. До начала Олимпиады эта тема представала в репортажах-отчетах о ходе строительства олимпийских объектов и в виде выступлений официальных лиц, обозначающих сложности, но обещающих успешное и своевременно решение проблем. Оппозиционные СМИ («Новая газета», телеканал «Дождь» и др.) и социальные медиа, уделяя проблемам строительства много внимания, делали акцент на предполагаемой коррупции и нарушениях прав местного населения, которое ради создания новой «идеальной» инфраструктуры фактически выгоняли из домов.

Количественный анализ упоминаний об Олимпиаде в социальных сетях (проведенный службой Wobot по заказу Медиалаборатории ЦФИ НИУ ВШЭ)¹ показал, что топ сообщений до Церемонии Открытия имеет преимущественно негативный эмоциональный окрас, тогда как топ сообщений после нее и до начала активной фазы украинского кризиса, который оказал существенное влияние на изменение повестки дня, можно охарактеризовать как положительный. То есть церемония открытия послужила импульсом для трансформации доминантного мнения об Олимпийских Играх, представленного в публичной сфере. Значительное количество людей, прежде относившихся к подготовке Олимпиады скорее негативно, наблюдая шоу открытия по телевизору, писали в социальных сетях, что испытывают чувство гордости за свою страну, не могут сдержать слез счастья.

Сравнивали церемонию, в первую очередь, с шоу открытия Олимпиады в Лондоне в 2012 г., которое ставил знаменитый кинорежиссер Дэниел Бойлом. В нем сюжеты из истории Великобритании тоже переплетались с сюжетами из литературных произведений. Однако акцент был сделан на произведениях массовой культуры (Джеймс Бонд, Гарри Поттер и т.д.), а собственно олимпизму было уделено значительно большее место. Эмоциональное воздействие российского зрелища было связано, на наш взгляд, с двумя факторами: гордостью за величие российской истории и высокой культуры (среди героев шоу Л. Толстой, Ф. Достоевский, поэты Серебряного века и др.), а также гордостью от того, что мы могли создать такое дорогое и эффектное шоу, которое не уступало, а во многом даже превосходило аналоги.

Открытия Чемпионата мира по футболу в Бразилии (2014) и Олимпиады в Рио-де-Жанейро (2016) были, очевидно, гораздо более дешевыми зрелищами и оставляли ощущение импровизации. Значительная часть отечественных зрителей высказывала в социальных сетях недовольство зрелищной стороной этих мероприятий. Однако о том, что экономия является сознательным решением организаторов, было заявлено заранее. Средства массовой информации Бразилии все время подготовки к Олимпиаде ставили под сомнение целесообразность проведения соревнований мирового масштаба в стране, где столько социальных и экономических проблем.

Креативный директор Фернанду Мейреллиш предупреждал зрителей, что концепция шоу будет отличаться от того, что они видели прежде: «Афины, Пекин и Лондон рассказывали о героическом прошлом своих стран, а мы покажем, какими мы должны стать в будущем. <...> Если 40 процентов домов в Бразилии не имеют ассенизации, то как можно тратить миллиарды на шоу?» [1].

При сравнении российского и бразильских шоу, в первую очередь, в глаза бросается технологический аскетизм обоих латиноамериканских зрелищ, а также повторяющийся в обоих случаях акцент на экологической тематике и специфике природы континента. Историко-культурная линия повествования идет фоном, причем ожидаемого педалирования карнавальной традиции нет и в помине. Элементы карнавала появляются наряду с прочими эпизодами. Действия выглядят как связанная цепь событий, где постоянно развивается конфликт: растений с животными, человека с природой, индейцев с завоевателями. Однако этот конфликт остается в прошлом. В шоу открытия Чемпионата мира по футболу он трансформировался в игровой «конфликт» спортсменов с танцорами за право считаться «лицом Бразилии», конфликт, очевидный для массовой международной аудитории, которая знает преимущественно про бразильский футбол и бразильский карнавал.

Шоу открытия Олимпиады в Рио включает в себя нескольких исторических эпизодов, но главный акцент сделан на уже модернизированную традицию, в частности, знаменитую песню в стиле босса-нова «Девушка из Ипанемы», которую на рояле исполняет внук автора. Героиню знаменитой песни символизирует бразильская красавица — супермодель Жизель Бюндхен, чей проход по арене стал важным элементом драматургии.

Вторая часть зрелища, занимающая значительно более длинный отрезок времени, к Бразилии вообще не имеет отношения. Она — про глобальные экологические проблемы: таяние ледников, парниковый эффект, гибель лесов. Статистические сводки, документальные кадры и другие видеоматериалы объединены со зрелищем на арене в единое целое благодаря сценической конструкции, стилистика которой навеяна традициями знаменитого бразильского архитектора Оскара Нимейера, а воплощена под руководством современного режиссера и продюсера Фернанду Мейреллиш. В этом эпизоде современность вступает в диалог с 1960-ми годами, история и социальная несправедливость проступает через торжество технологий, эстетика высокого искусства полемизирует с эстетикой повседневности, пронизанной почеркнутым контркультурным антиэстетизмом панка.

Описывая сценографию олимпийского шоу в Рио архитектурный критик и урбанист Г. Ревзин не находит в его драматургии, придуманной бразильцами, необходимых для этого вида зрелища эмоционального подъема, катарсиса, радости единения, иронизируя, что если продолжать традицию, то на следующей Олимпиаде зрителей ждет «доклад главы государства по вопросам макроэкономики» [3]. Но на наш взгляд, именно соединение контркультурной эстетики середины ХХ века с современной экологической тематикой, выразившейся, в частности, в символических «посевных работах» и прорастании деревьев, и состоит главный этос будущего, воплощенный в зрелище.

Не нарушив правила Олимпийской хартии, в которой сказано, что принимающая сторона делает представление, где рассказывает о своей истории, географии и культуре, а главная часть шоу — парад спортсменов и зажжение олимпийского огня, Фернанду Мейреллиш сумел показать то, ради чего Бразилии стоит преодолевать и архаический уклад, и экономические проблемы, и культурные стереотипы.

После просмотра шоу у зрителя скложилось ощущение, что главное достижение бразильцев, их «билет в будущее» — это способность к примирению противоречий — эстетических и смысловых. Таким образом, современность побеждает все конфликты, что вполне укладывается в «ритуал восхваления современности» и лозунг: «О, спорт! Ты мир». Эта же идея единства оставалась главной и в шоу закрытия. В нем 200 пар, танцующих самбу, соединяются с выступлениями колумбийских и бразильских певцов, американского гитариста, хип-хоп музыканта.

Можно предположить, что бразильцы не стремились с помощью мировых спортивных шоу подчеркнуть свою этнографическую и историческую специфику и национальную мифологию, рассчитанную, как минимум, на внешнего наблюдателя.

Российские медиа, напротив, освещая Чемпионат мира по футболу в Бразилии, рассказывали преимущественно о том, что продолжает связывать Бразилию с прошлым. В ходе исследования мы проанализировали репортажи об этом событии, показанные в новостях Первого канала (корпус материалов для анализа формировался по результатам автоматического поиска в архиве телевизионной программы по ключевым словам «Чемпионат мира в Бразилии»). Из 165 упоминаний этого сочетания слов лишь в 12 случаях они появлялись в развернутых новостных сюжетах на эту тему. Мы проанализировали эти аудиовизуальные материалы подробно.

Среди главных обсуждаемых тем — коррупционные скандалы, проблемы, связанные со строительством — достаточно типичные темы для олимпийского контекста во многих странах мира.

Однако, на наш взгляд, в российском освещении Чемпионата мира по футболу в Бразилии есть специфические черты. После просмотра новостей, сложилось ощущение, что телевизионные новости предлагают зрителям воспринимать Бразилию как страну, близкую России по своей ориентированности не на современность, а на прошлое. Только в случае с Бразилией это прошлое в большей степени связано с этнической составляющей, но не только.

В частности, через восхваления прошлого в российских сюжетах об Олимпиаде в Рио подается тема модернизации в бразильском спорте:

• В сюжете о пресс-коференции К. Рональдо журналисты акцентируют внимание на его словах, что «России, как и Бразилии, не хватает таких звезд, какие у них были в прошлом»².
• В сюжете о поражении бразильских футболистов журналист комментирует событие так: «Это раньше бразильцев называли кудесниками мяча, которые забивали столько, сколько они захотят»³.

При этом Бразилии, как и России, не чужда технологическая модернизация. Журналисты считали важным сообщить российскому зрителю что в Бразилии появилось «первое в мире футбольное поле, которое освещается энергией самих игроков». Правда, произошло это уже после Чемпионата мира⁴.

Наиболее показательными с точки зрения презентации Бразилии в контексте Чемпионата мира мы считаем два тематических репортажа.

• Первый знакомит российского зрителя с подготовкой к чемпионату⁵. С первых кадров журналист погружает публику в атмосферу контрастов: «Яркие подвесные кабинки привычней на горнолыжном курорте где-нибудь в швейцарских Альпах, но никак не на фоне трущоб».

Оказывается, что еще недавно обитатели этих мест (фавелы Алемау) ходили по горам пешком, и только Олимпиада дала им возможность передвигаться на транспорте (по канатной дороге). Вместе с транспортом в этих местах появилась полиция «и безопасность хотя бы в окрестностях станции».

При том что средний россиянин мало что знает о Бразилии, такое начало должно было создать ощущение, что до подготовки к Олимпиаде бразильцы жили на средневековом уровне:

«Таких, как Валерия, в Рио-де-Жанейро — миллион. Жизнь внизу для них не по карману. Кухня, коридор и две маленьких комнаты. В одной хозяйка спит с мужем и младшей дочерью, в другой — еще пятеро. Вообще-то детей десять, но у старших уже своя жизнь». Старший сын — наркоман. И подобных семей и жизненных историй много, как утверждает журналист.

Спасением ситуации занято не общество, а власть, как и в России.

«Бразильские власти поставили перед собой амбициозную задачу — очистить крупные города от гангстеров и наркодельцов. Ведь на Чемпионат мира по футболу, а потом и на Олимпиаду в 2016 году приедут люди со всего света. Зачистки проводились жестко, по-военному. Часть трущоб в центре снесли вовсе, людей выселили на окраину. Методы многие критиковали, но определенных успехов добиться удалось.„У нас теперь туристов в фавелы водят, например, в Дону Марту. Там спокойней, чем в иных городах США“, — отмечает губернатор штата Рио-де-Жанейро Луис Фернандо Пезао».

Патерналистская жесткость государственной машины должна показать российскому телезрителю сходство России и Бразилии, но и подчеркнуть отличие в пользу России, где ситуация не столь трагична, а поведение власти мягче.

«Почти половина жителей Рио — против чемпионата. А в Сан-Паулу, где в четверг состоится его открытие, многие готовы объявить турниру бойкот. Людей не пугает даже уголовное преследование, которым грозят работникам метрополитена, объявившим бессрочную забастовку».

«Акции протеста в Рио не прекращаются ни на день», «зарплаты нищенские», «большинство зданий давным-давно требуют капитального ремонта», «в столовых (школьных) — разруха», часть детей в 11 лет не умеют читать«.

Судя про приведенным цитатам, журналисты Первого канала подают процесс подготовки к Чемпионату мира в Бразилии как ЗАВОЕВАНИЕ (по классификации Каца / Даяна).

Причем героиня репортажа — многодетная мать из трущобы — совсем не против Чемпионата, не против ЗАВОЕВАНИЯ. Она ждет его и воспринимает как счастье:

• «Я столько на питание трачу за месяц, сколько там один билет стоит! Но там так красиво. Я бы, наверное, от счастья заплакала, если б туда попала».

Благодаря этому репортажу российский зритель убеждается в том, что современная Бразилия живет в прошлом. Олимпиада не может помочь ей двигаться в будущее, так как жители не готовы к естественной модернизации.

Этому мешают и экономические проблемы, и неспособность к рациональному решению проблем. Это иллюстрируется историями о реакции на проигрыш своей команды:

• «... после игры из разных бразильских городов стали приходить сообщения о беспорядках. Настоящая паника началась на знаменитом пляже Копакабана в Рио, где тоже смотрели игру. Правда, паника не из-за счета, а из-за десятков грабителей, которые воспользовались большим скоплением людей и начали выхватывать у них сумки и срывать украшения»⁶.

Эта информация в олимпийском контексте воспринималась не столько как социальная, сколько как этнографическая особенность бразильцев — склонность, по мнению журналиста, к экзальтированному поведению:

• «Бразилия в эйфории футбольных страстей и бесконечного карнавала».
• «У нас многие артисты играют в футбол, и, между прочим, неплохо. Мы даже свою футбольную команду имели», — говорит президент школы самбы «Портела» Сержинью Прокопиу.
• «Танцевать самбу и болеть за своих бразильцев уговаривать не надо. Им бы каждый день — мундиаль и карнавал. Самые страстные болельщики, как ни странно, — женщины. Даже будучи в весьма элегантном возрасте, не пропускают ни одной игры и прекрасно разбираются, кто есть кто».
• «Бразильцы верят, что их команда окажется в финале и — единственная на планете — станет чемпионом мира в шестой раз. „Они как-то по-другому болеют. Более страстно, что ли, более празднично. Бразильцы вообще больше сочетаются с футболом, чем, например мы, французы. Хотя мы тоже очень болеем за наших!“» — отмечает болельщик из Франции.
• «Финальный свисток на поле — начало праздника для всех. Найти жителя Рио, который бы не умел танцевать самбу, наверное, невозможно. <...> Две страсти — футбол и самба — слились, наконец, вместе...»⁷
• «Бразильцы отчаянно болеют за своих. О любимых спортсменах говорят в новостях, на улицах. В их честь даже называют детей».
• «Супруги Вандерейвер ждут своего первенца. Малыш должен появиться на днях. Кто будет, мальчик или девочка, заранее решили не узнавать. Но с именем будущие родители определились сразу: „Маноа Поль Рональдо. А если будет девочка, то Маэла Паола Рональда. Это мой кумир. Я его в детстве увидел по телевизору и с тех пор обожаю Рональдо“, — признается Микаэл Вандерейвер»⁸.

Разумеется, в России иногда тоже называют детей в часть спортсменов и актеров, но это не считается обычной практикой. В репортаже это подается как развитие этнографической традиции:

• «Индейцы племени паташо обычно называют своих детей именами трав и птиц. Но недавно у них появился телевизор. Теперь они не пропускают ни одного матча национальной сборной. У них уже есть свои кумиры, чьи имена они теперь прибавляют к своим, традиционным, индейским»⁹.

• «Футбольная лихорадка — в джунглях Бразилии. Индейцы племени паташо в обмен на ловушки для снов получили телевизор. И теперь к звукам тропического леса добавились крики комментаторов и рёв болельщиков».

Если интерпретировать этот абзац, можно сказать, что футбольные болельщики в Бразилии — люди, больные лихорадкой. Этой болезнью заразили племена аборигенов. Телевизор превратился в ритуальный предмет, создающий сакральную среду, которая включает теперь не только крики птиц и рев зверей, но крики и рев больных людей.

• «У паташо даже есть своя сборная — пятикратный чемпион района. Поклонники футбола ждут четвертьфинальных матчей чемпионата мира, которые начнутся завтра. Команды сейчас готовятся, а хозяева чемпионата — не перестают болеть за своих. За всеми новостями первенства следят и в многомиллионном Рио и в отдалённых деревнях».

У индейцев есть СВОЯ сборная. То есть они не являются частью страны в целом? И только футбол объединяет Рио и отдаленные деревни?

• «Такую картину в деревне Жакейра увидишь нечасто. Сериалы здесь не смотрят, развлекательные шоу и викторины тоже. Телевизор выносят только по особым случаям. Сейчас — как раз такой. Играет сборная Бразилии. Вообще-то телевизор у индейцев появился совсем недавно, всего пару недель назад. Немецкая сборная привезла. Приехали за сувенирами и сделали такой царский подарок. Один из стадионов Чемпионата — в 200 километрах отсюда. А база сборной Германии — всего в 15. Немцы заказали индейцам несколько тысяч традиционных подвесок — „ловушек для снов“ (видимо, чтобы футболисты хорошо высыпались перед матчами), а выкупили только часть заказа. Остальное компенсировали новенькой „плазмой“. Теперь индейцы за немцев тоже болеют, желают им дойти до финала. Но благовония курить и ритуальные пляски плясать — это только для своих».

В этой истории в роли «завоевателей» и технологических модернизаторов оказываются менеджеры немецкой сборной. Они заказали ритуальные предметы, а заплатили другим ритуальным предметом — телевизором. Теперь просмотр Чемпионата — часть ритуала, в ходе которого болеют за модернизаторов.

Но эта модернизация частичная, индейцы не погружаются в телевизионную реальность целиком (или пока не погружаются), не смотрят сериалы, шоу и т.д., и в свои ритуалы полностью «волшебных дарителей» (по В.Я. Проппу) не пускают.

Такая интерпретация подтверждается историко-этнографической информацией далее:

• «„Мы впервые в жизни увидели телевизор в 1985 году. Просто смех! Никто из нас не мог понять, как в него попали люди, и куда они потом деваются. Бегали вокруг, искали вход и выход. Тоже хотели, чтобы нас в телевизоре показали“, — рассказывает Нитинауа Паташо».

То есть телевизор появился у них уже 30 лет назад! И с тех пор процесс модернизации так и не пошел? Это подтверждается элементами антропологического репортажа внутри репортажа о ЧМ:

• «500 с лишним лет назад далекие предки индейцев паташо встречали первых португальцев. Именно отсюда начиналось освоение Бразилии: одни приобретали, другие теряли. Из 1200 народностей, живших в то время, сейчас осталось менее 200.
• Последняя массовая резня индейцев была в 1950-м. Дона Нега потеряла тогда мужа и троих из своих девятерых детей. „Нам все время приходилось скрываться, прятаться. Жили в лесу, боялись даже костер развести, передвигались только след в след, чтобы не заметили. Трудное было время“, — вспоминает Дона Нега Такуара.
• Только недавно паташо удалось вернуть свои исконные земли. Теперь живут туризмом и земледелием. Есть грядка с ананасами. Урожай — через пару месяцев.
• „Мы, конечно, бываем в городе, у нас многие там учатся. Но ваша одежда неудобна, обувь сковывает ноги. Когда мы возвращается домой, мы с облегчением снимаем все это. Мы гордимся, что мы паташо“, — говорит староста деревни Жакейра Сиратан Паташо».

Дальше история становится все более противоречивой: телевизор они не смотрят, но разбираются в праве, бухгалтерии, пользуются мобильными телефонами и социальными сетями.

• «Современные индейцы, хоть украшают себя, как 500 лет назад, разбираются и в праве, и в бухгалтерии. У них есть мобильные телефоны и свои странички в социальных сетях. Они поддерживают стремление молодых учиться на пользу общине и вплетают в традиционные украшения монограммы любимых футбольных команд».

То есть модернизация жизни индейцев все-таки идет? Но избирательная? И Чемпионат мира по футболу оказался в ряду неотторгаемых этой традиционной культурой проявлений современности.

Ближе к финалу репортажа журналист еще раз повторяет и как бы подтверждает стартовую идею о том, что индейцы живут в параллельном мире по отношению к «португальцам» с их глобальной олимпийской культурой:

• «Индейцы утверждают, что гоняли мяч задолго до появления в Бразилии футбола. Правда, мячи тогда делали из застывшей смолы, которую, как нитки, сматывали в клубок. Теперь паташо играют Бразукой. Они уже пять раз становились чемпионами района. Говорят, что с удовольствием сразились бы с индейцами из России. Если они у нас есть, настоящие индейцы».

И подытоживает интерпретацию этнографического наблюдения:

• «Почти никаких благ цивилизации, вокруг суровые джунгли, в которых приходится думать о выживании, а все равно футбол — вот высшая ценность. После этого репортажа нет сомнений, сборная Бразилии всегда будет в числе сильнейших на планете — там играют даже в джунглях».

Получается любопытная ситуация. В интерпретации российских журналистов Первого канала Чемпионат мира в Бразилии не «ритуал восхваления современности», а ритуал ее «поглощения архаикой». Но не в парадной исторической, мифологизированно-праздничной форме, как это было при освещении Олимпиады в Сочи, когда телевизионные трансляции вызывали у зрителей (судя по отзывам пользователей социальных сетей¹⁰) преимущественно чувство гордости (pride).

Архаика в Бразилии присутствует в повседневности и, судя по отечественным сюжетам и используемой журналистами лексике, должна вызвать у российского зрителя сочувствие к латиноамериканцам, которым мало есть чем гордиться в своем прошлом и настоящем. Уничижительный характер описаний конфликта человека и общества в сюжетах о Бразилии, акцент на этническом колорите не готовит зрителей к восприятию тех «посланий», которые закладывали в свои зрелища создатели бразильских праздничных шоу.

Нам представляется, что в этом одна из причин той негативной оценочности, которая присутствует в названии рецензии Г. Ревзина — «Карнавал по карману». Оно отражает общее настроение отечественных зрителей. «Скромненькое», поскольку на дорогое денег не хватило, бразильское шоу интерпретируется как неготовность громко заявить о своих амбициях миру из-за финансовых проблем. Элегантное и недорогое творческое решение в этой системе ценностей не может быть поводом для гордости. Как из-за дешевизны, так и из-за отсутствия акцента на величии этнографической и исторической составляющей шоу. Если ориентироваться на подходы к интерпретации медиасобытий Каца и Даяна [4], в случае с олимпийским шоу в Сочи мы имеем дело с фреймом «коронации», ориентированным на прошлое, а в случае с олимпийским шоу в Рио — с фреймом «завоевания», ориентированным на будущее.

«Великое прошлое», которым можно гордиться и которое достойно «коронации», не идет ни в какое сравнение со скромным модернизированным настоящим и экологически модернизированным будущим, содержащим в себе минимальный процент мифа, но имеющим потенциал для освоения новых современных форм «завоевания» через научное понимание законов миропорядка. Без соревнования между культурами и цивилизациями, человеком и природой, а через поиск рациональных подходов к жизни.

Примечания

1. С опубликованными результатами исследования можно познакомится здесь: https://linisevents.hse.ru/data/2014/09/01/1313569873/Thesis%20SPB%20Social%20media%20Kiriya.pdfhttp...
2. URL: http://www.1tv.ru/news/sport/284184
3. URL: http://www.1tv.ru/news/sport/263089
4. URL: http://www.1tv.ru/news/world/275126
5. URL: http://www.1tv.ru/sprojects_edition/si5794/fi32002
6. URL: http://www.1tv.ru/news/sport/262724
7. URL: http://www.1tv.ru/sprojects_edition/si5794/fi32193
8. URL: http://www.1tv.ru/news/world/262388
9. Этнографическая специфика Бразилии занимает в российском телеэфире периода Чемпионата мира значительно больше места, чем ожидаемые, на первый взгляд, собственно спортивная, карнавальная или социально-экономическая. Текст одного из самых длинных и ярких репортажей этнографического характера (почти визуальная антропология) мы приведем полностью и проанализируем дискурс, потому что он очень показателен: URL: http://www.1tv.ru/news/world/262306
10. Данные были собраны по заказу Лаборатории медиаисследований НИУ ВШЭ (в рамках совместного проекта с бразильским университетом в Белу-Оризонти) службой Wobot. Всего было проиндексировано 2000 сообщений с ключевыми словами в отношении Олимпиады в Сочи (Сочи 2014, Олимпийские игры, игры и т.д.) в Twitter, Живом журнале (блоги и микроблоги) и в Vkontakte (социальной сети) от 7 января по 15 марта 2014 г. В финальную базу данных было включено около 700 наиболее цитируемых и отмеченных наибольшим количеством лайков сообщений.

Список литературы

1. 10 самых ярких моментов церемонии открытия Олимпиады 2016 в Рио // URL: http://ru.hellomagazine.com/zvezdy/novosti-o-zvezdakh/16552-10-samykh-yarkikh-momentov-tceremonii-ot... Дата обращения: 20.01.2017.
2. Гамбарато Р., Давыдов С. Вокруг и около глобальных спортивных событий // Коммуникации. Медиа. Дизайн. 2016. № 1. С. 147–150. Режим доступа: https://www.hse.ru/mirror/pubs/lib/data/access/ram/ticket/40/14856055207bab3ca7d1e4bdb13cf5863aa671c... Дата обращения: 28.01.2017.
3. Ревзин Г. Карнавал по карману. — URL: http://www.kommersant.ru/doc/3058251
4. Dayan D., Katz E. Media events: the live broadcasting of history. Cambridge: Harvard University Press, 1992.
5. Giulianott R. Routledge Handbook of the Sociology of Sport. Routledge, 2015.
6. Klausen A.M. (ed.) The Olympics as Performance and Public Event: The Case of the XVII Winter Olympic Games in Norway. New York and Oxford: Berghahn Books, 1998.