2014 № 4 (13)

ISSN 2226-0072

Фигурное катание многие годы – излюбленный вид досуга россиян: свободное время на катке, дети в спортивных секциях, незабываемые часы у телевизоров за просмотром Олимпийских игр, чемпионатов мира и Европы.

В XXI столетии ярким зрелищным мероприятием стал давно популярный на Западе балет на льду. Этот жанр представляет собой замечательный пример современного синтеза искусств и профессионального спорта. Над созданием шоу помимо фигуристов – солистов, массовки и спортивных тренеров – трудится огромный коллектив, который включает сценариста, автора поэтических текстов, режиссера, хореографа, композитора или (и) аранжировщика, специалистов по речевому и вокальному озвучиванию, сценографа, дизайнера костюмов, художника по свету, артистов цирка, лабораторию спецэффектов и т.д. Особенностью бытования данного жанра в наше время является то, что в России он не просто является искусством для самых широких масс. Ледовый балет, как и определенный жанровый срез других видов современного отечественного искусства, вписался в специфическое пространство, которое, с легкой руки музыкантов, именуется «попса». Это не критика, а простая констатация факта. Попсовое искусство нужно «человеку-массе», он настоятельно требует именно такого искусства, появление подобного искусства – ответ на запрос времени. Проанализируем существующую ситуацию.

Пространство «попсы»

«Попса» – широкое и расплывчатое понятие. В строгом смысле слова – это разговорное, жаргонное обозначение популярной музыки, созданной в нашей стране за последнее 30-летие. Но «попсой» стали называть также и явления из области других искусств – живописи, дизайна, моды, кинематографа, мультипликации и проч., связанные с повседневным бытом и средой обитания современного россиянина. Да, именно россиянина, так как иноязычных аналогов данному слову не существует, а если они и появляются, то это, скорее всего, «калька» со столь распространенного у нас слова (1). «Попса» – это также и люди («попсовики») – созидатели культуры массового спроса, непременные участники богемных тусовок, герои бульварных журналов, «звезды» шоу-бизнеса.

Если обратиться к музыкальному искусству, то «попсой» мы снобистски пренебрежительно называем сферу вокально-инструментальной электроакустической музыки, которая создается по стереотипным шаблонам и рассчитана на усредненного слушателя. Клишированными являются тексты (слова, рифмы, организованные текстовые повторы), музыкальные интонации, объединяемые в секвентно-повторяемые мотивы, трафаретные гармонические последовательности и модуляции-сопоставления, а также типовые ритмы ударных инструментов, эффекты реверберации и глиссандирования электрогитар в соединении с искусственными тембрами синтезатора. Происхождение самого слова полулегендарно. Якобы некий рок-музыкант в беседе с журналистом почти случайно соединил два слова «поп» и «асса», пресса подхватила, и неологизм прижился (2). История известна со слов самого рокера: ни подтвердить, ни опровергнуть ее достоверность мы не можем.

Попсовая музыка неотделима от достижений научно-технического прогресса и зачастую создается дилетантами, которые не имеют специального музыкального образования и даже не знают нотную грамоту.

Ведь для сочинения надо только нажимать кнопки, и синтезатор (один или в паре с компьютером) сделает свое дело: под заводные ритмы зазвучат и сами собой гармонизуются любые мотивчики. Потребляет попсу масса вне деления на страты по какому-либо принципу (возрастному, материально-денежному, социально-статусному и др.) – дети, пенсионеры, жители города и деревни, рабочие, служащие, рантье, бизнесмены и домохозяйки. В момент потребления попсы специфичность потребителя не имеет значения: он – муравей в муравейнике, песчинка на берегу, капля в море.

Между «попсой» и «популярной музыкой» нет безусловного знака равенства. Популярная музыка была всегда, «попса» – явление нескольких последних десятилетий (предперестроечного времени, «перестройки» и настоящего момента, т.е. «эпохи перемен»). В этот период подходящая для музыкального творчества техника стала доступна практически каждому.

Упал престиж образования (специального музыкального в том числе): когда-то вдалбливаемый массе лозунг «учиться, учиться и учиться» был забыт наряду с другими догмами марксизма-ленинизма («выплеснули воду вместе с ребенком»). Родилось и укрепилось желание получать все и сразу, «делать деньги» любыми способами и поскорее, не тратя время на многолетнюю кропотливую работу и учебу. Постулаты из советских времен о том, что перед человеком у нас открыты все дороги и кухарка может управлять государством, в массовом сознании заместились смутными представлениями об «обществе равных возможностей» и мерцающей в перспективе речовкой «Он сделал это!», пришедшей из голливудского кинематографа. (Сделал: открыл свой бизнес, навалял на синтезаторе новую песню или мюзикл, etc.)

На Западе людям хватает обозначения «pop music», но в России расхожие понятия нередко приобретают особые смыслы. Нам свойственно многое усложнять и запутывать (но и называть вещи своими именами, так как в зарубежных странах тоже можно обнаружить те явления, которые у нас называют «попсой», отделив от более широкого поля «популярного искусства»). Методологические подходы к изучению популярной музыки и состояние современной науки, разрабатывающей данную проблематику на Западе и в России, всесторонне раскрываются в работах Е. Дукова [3; 4; 5; 6 и др.]. Опираясь на высокие авторитеты, мы обращаемся к современному российскому быту.

Полонез Огинского, Лунная соната и Марш Мендельсона в традиционном исполнении – это, безусловно, популярная музыка (популярная классика), но не «попса». Западный человек однозначно охарактеризует их как классику, также «классикой» назовет он и вновь создаваемую музыку для симфонического оркестра, филармонического ансамбля или отдельного инструмента в традиционных академических жанрах. То же самое, собственно говоря, происходит сегодня и у нас: мало кому известные современные композиторы пишут «классическую музыку».

Классический, т.е. образцовый, а образцы находятся в прошлом, в истории, которая безжалостно отсеивает необразцовое, – такое понимание исчезло из бытового сознания. Содержательная составляющая заместилась чисто внешним, формальным признаком – классическим (академическим, филармоническим) составом исполнителей и жанрами, которые сложились в XVII–XIX веках. (Какой-нибудь Василий Пупкин, написавший фортепианную сонату, типологически ставится в один ряд с Моцартом: почетно и приятно, но этически и эстетически сомнительно.) При этом, если к тому или иному классическому произведению добавить барабаны, оно перекочует в разряд попсы.

В нашей стране к популярной относится «легкая» инструментальная и вокально-инструментальная эстрадная музыка, которая может выполнять функцию «звуковых обоев» и «предметов меблировки». Но также и известные образцы классики, фольклора, городской романс XIX века, канувшая в прошлое, как специфический жанр, советская песня, отчасти творчество «бардов», джаз и некоторые классические образцы рок-музыки (творчество «Битлов» и ряда других известных ансамблей и музыкантов). Их ценность не вызывает сомнения у большинства населения, за исключением «одичавшей» молодежи, пребывающей в счастливом неведении относительно той культуры, которая существовала до ее рождения, то есть до господства «попсы». Эта публика приняла Высоцкого и Булгакова, когда последние с помощью кинематографа были переведены в попсовое измерение.

Прослушивание и исполнение упомянутого «верхнего» слоя популярной музыки (популярной классики, образцов фольклора, etc.) нередко обставлено ритуалами: свадебная или похоронная церемония, праздничное застолье, семейный выход в филармонию, общение «отцов и детей», наводящее мосты между поколениями. Хотя и этот срез музыкальной культуры может стать «звуковыми обоями» (например, для образованной пенсионерки, которая круглосуточно не выключает радио «Орфей», под него хлопочет по хозяйству, ест, спит и т.д.) (3).

Попса – то, что заполонило теле- и радиоэфир, то, что растиражировано и не требует особых условий и усилий, душевно-духовных затрат для восприятия. Она вездесуща и легко вступает в резонанс с физиологическими ритмами человека, стимулирует его моторно-мышечную активность. В способности такой музыки дать разрядку мышечному и психическому напряжению заложено глубокое позитивное значение. Наверное, почти любой человек в состоянии испытать подлинное наслаждение от отечественных перепевов западных шлягеров, иностранного ширпотреба, ностальгической меланхолии блатного фольклора и заводного молодежного рэпа. Лишь немногие представители уходящей в прошлое традиционной культуры чувствуют душевный дискомфорт и раздражение от попсы, большинство к ней привыкло и, даже если не любит ее, равнодушно терпит и впитывает кожей. Невозможно спрятаться в скорлупу и полностью отгородиться от современной жизни. Попса агрессивна. Сегодня она распространяется по Интернету, несется из окон домов и автомобилей, сливается с мотоциклетным ревом, звучит в барах, ресторанах, магазинах, офисах, на открытом воздухе, в клубах, концертных залах, стадионах. «Попса» – понятие ненаучное, оно заключает в себе легкий негативный оттенок по отношению к «популярной музыке», как к явлению достойному и уважаемому. Однако этот негативизм постепенно исчезает. «Поколение пепси» (лозунг из телерекламы недавнего времени) – звучит почти как «поколение попсы», и здесь слышится даже какая-то гордость, бравада, жизнеутверждающее начало, чувство полного удовлетворения. «Попса» дана на потребу толпе. «Популярная музыка» дарит наслаждение индивидам, которые находят единомышленников не в безликой массе, а в структурированном сообществе. Сообщество это делится на группы, но и сливается в то, что во времена Античности называли «демосом», а позднее «народом».

«Трэш-культура»

Погружаясь в современную массовую культуру, нельзя обойти триаду: попса – китч – трэш (4). Только центральное понятие является строго научным, обозначающим вульгарную составляющую искусства. Если китч – это эстетический сбой в культуре, то трэш – сбой морально-нравственного характера.

Трэш – это человеческие тела, испещренные татуировками (раньше клеймили преступников, рабов, рабочий скот, позже татуировки распространились в уголовной среде, затем уголовщина привнесла свои оттенки в нормативную культуру). При этом узоры на теле могут быть выполнены с художественным вкусом. Витиеватый полихромный «шедевр» или коряво нацарапанная нецензурная брань, располагаясь на теле, уравнены в правах – это трэш (а художественное или антихудожественное исполнение не имеет значения, важен сам факт наличия татуировки).

Машины, украшенные аэрографией: они могут быть оформлены с долей вкуса и изящества, но также в попсово-китчевой манере, которая бьет в глаза. Существует ли в этом случае тот морально-нравственный сбой, который был отмечен нами как характерная черта трэш-культуры? В данном виде творчества он представлен в «ослабленной» форме: художником затрачены определенные усилия, но картина, создававшаяся когда-то на века, размещена на поверхности, которая скоро может стать металлоломом. В случае размещения рекламных принтов – handmade артефакт подменен простой растиражированной штамповкой (художественное значение такой рекламы равно нулю, о беззастенчивой лжи и надувательстве значительной части рекламной продукции умолчим).

Дома и заборы, раскрашенные в стиле граффити, сегодня уже стали привычным явлением и не возмущают эстетов. Позитивное отношение в мировом сообществе к такому виду творчества было стимулировано тем, что после воссоединения Германии уцелевшие части Берлинской стены были отданы в распоряжение художников. В западных странах несанкционированное творчество бойких молодцов с пульверизаторами вместо кистей оперативно закрашивается. У нас борьба с ним почти не происходит или ведется крайне медлительно (благо и распространение граффити не столь широко). Пустые и унылые прежде плоскости, обработанные баллончиками с краской, оживляют среду и придают выразительность местами безликому архитектурному пространству.

Зачастую это уже не надписи фанатов спортивных клубов ЦСКА и «Спартак» – «кони», «мясо» с соответствующими эмблемами – и не мат, а изощренная тайнопись или масштабные многофигурные композиции анонимных творцов. Нередко с риском для жизни, если рисунок помещается в неимоверно высоком и неудобном для доступа месте, такие художники анархически самовыражаются, бунтуют против «порядка» не в политическом, а бытовом смысле. (Как это ни банально звучит, но несанкционированное раскрашивание городской среды незаконно и нарушает заведенный уклад жизни, это та же уголовщина, которая светит отраженным светом на многие явления современной отечественной культуры.)

Трэш – заметное направление в современном кинематографе. В одной из киноэнциклопедий читаем: «Низкобюджетные, любительские и откровенно халтурные фильмы снимались с 50-х гг. прошлого века, когда каждый более или менее обеспеченный человек (как правило, в США) мог купить кинокамеру. В результате простые люди без специального образования с помощью нехитрого оборудования (как сейчас так называемые “певцы” с помощью нехитрого программного обеспечения) начали выдавать “на-гора” сотни плохих фильмов самых разных жанров. В первую очередь это были эротика, фантастика, фильмы ужасов и боевики» (5). От себя заметим, что низкопробный фильм может быть снят и за большие деньги дипломированным коллективом специалистов. «Раскрученные» с помощью рекламы создатели «кинотрэша» порой зарабатывают большие деньги. «Дрянь» (trash) в идейном, эстетическом, морально-нравственном смысле бывает как дешевой, так и весьма дорогостоящей.

Перформансы, вроде икон, разрубаемых топором; старые рубахи на выгородках, выставленные в престижной картинной галерее; флешмобы и многое другое – все это уже никого не удивляет, не шокирует и безропотно принимается, вписывается в нормативное культурное пространство. А если устраиваются шумные судебные процессы по поводу какой-нибудь художественной выставки, которую в массе никто не посетил, или акции панк-группы, о которой раньше никто не слышал и все скоро забудут, то дело ясное: это «политика», от которой большинство населения предпочитает держаться подальше. Выступление Pussy Riot в храме Христа Спасителя – трэш, то есчасть того мира, в котором мы живем.

Трэш – понятие размытое и субъективное. Он может ничего не стоить, но также способен быть горой выброшенных денег – вроде золотого унитаза. (Сравним – золото на куполах и сливной бачок: в какой-то степени это демарш против отжившей морали, для которой подобное произведение бытового дизайна, разумеется, бесспорный китч). Главное: массе безразлично, или почти безразлично, хорошо это или плохо, красиво или нет. В этой «мусорной культуре» порой есть какая-то своя прелесть, «элементы красоты» (неприемлемые лично для автора данной статьи, как человека консервативных взглядов). Эстетический критерий оценки здесь не востребован, он просто не берется в расчет, делается неактуальным. Приведем любопытную иллюстрацию триады: «попса – китч – трэш», которая была дана в популярной радийной передаче «Московский типун», посвященной языку московских улиц (радио Сити-FM). Один из гостей программы, специалист по лингвистике, обозначив наличие актуальной триады, обратился к изобразительному искусству. Сопоставление красноречиво: Илья Глазунов – Александр Шилов – Никас Сафронов (6).

Смерть китча

Итак, мы характеризуем реалии, в которых существует современный россиянин, как трэш-культуру. На фоне ее проявлений меркнет и постепенно исчезает китч. Чтобы оценить наличие эстетического сбоя, нужны эксперты, а они вымирают. Все меньше в нашей стране людей, которые более или менее адекватно представляют себе, как изобразить в том или ином визуальном искусстве персонажей XIX века, привычными стали монстры и уроды в кинофильмах и мультипликации, мало кого задевает выход обнаженных солистов на оперную сцену, никого не смущает современная фосфорическая одежда с нелепыми принтами на ней, стразами или аккуратно порванные фирменные джинсы, в порядке вещей накачанные ботоксом губы, неестественно огромные бюсты, осиные талии, получаемые путем удаления ребер. Хорошо это или плохо, эстетично или неэстетично? В большинстве случаев ответ таков – это норма современной жизни. Трэш-культура нормативна. Не соответствуешь норме – ты несовременен.

Если взять любое искусство – архитектуру, скульптуру, музыку, живопись, театр и т.д., может ли кто-то сейчас найти здесь примеры китча?

Один человек смог (см. приведенную выше ссылку на радиопередачу). Но к творчеству Шилова и иже с ним общество настолько привыкло, что глаз «замылился». Китч ли это сегодня? Может быть, вчерашний китч уже перестал быть таковым? А портреты, украшающие жилища новых русских, где хозяева дома изображаются художниками в духе старых мастеров, вовсе не китч (а трэш)?

Над горизонтами Москвы величаво вознесся храм Христа Спасителя. Сколько было шума в связи с тем, что его барельефы выполнены из пластика, из которого изготовляют крышки для унитазов. Но кто это в состоянии заметить? А монументальное творчество Церетели? Скорее всего, дети наши с умилением будут водить своих отпрысков в Александровский сад… И все же сердце как-то сжимается, когда проходишь мимо памятника детям Беслана, взметнувшегося рогом около церкви на Солянке (7).

Выскажем гипотезу. Китч, как детище «индустриального урбанизированного общества», отжил свое. Соответственно, предположение, что китч существовал всегда, которого придерживаются некоторые исследователи, не соответствует действительности (8). Китч возникает периодически и умирает, растворяется в новых нормах искусства, как это происходит сегодня, в информационную постиндустриальную эпоху.

Несколько десятилетий назад аранжировки классической музыки для барабанов, электрогитар и синтезатора с подтекстовкой про любовь, верную дружбу, родной дом и добрую сказку (как, например, в некоторых современных ледовых шоу) могли восприниматься как китч. Сегодня мы снимаем шляпу перед людьми, которые несут классическое искусство массам, пусть даже в попсовом варианте.

Классика в пространстве попсы

В советские годы многое было сделано в целях пропаганды классического искусства. Но «как волка ни корми, а он все в лес глядит» (сегодня в сторону попсы). Недавно видные деятели искусства спасали от уничтожения спецшколы, ориентированные на художественную классику (ЦМШ, Хореографическое училище и др.). Спасали от государственных директив. Затем по Москве поползли тревожные слухи о судьбе городских музыкальных школ… Если музыку могут сочинять и исполнять дилетанты без образования или вообще машины, все закономерно. Классическая музыка все-таки остается уделом элиты. Она вытесняется попсой, поэтому мимикрирует, приспосабливается. Оперные певцы на стадионе – это попса. Современная режиссура в оперном театре в большинстве своем – попсовая, на злобу дня, она говорит нам о таких вещах, которые композитор и представить себе не мог. «Кармен» в Большом театре – про конфликт бедных и богатых, связанных с миром шоу-бизнеса (Эскамильо – поп-звезда, в последнем акте он смотрит на героиню с экрана телевизора, расположенного в полуподвальном баре) (9). Ребенок Воццека и Мари в опере «Воццек» в постановке Большого театра постоянно играет в плейстейшен, не замечая в финале труп матери и сошедшего с ума отца (вместо трагической перспективы для невинного ребенка пройти путем своих родителей неожиданно возникает сюжетный мотив непонимания, равнодушия «отцов и детей», возможно даже тема детского аутизма) (10).

Концертные программы, ориентированные на шлягер, на развлекательный сегмент, – не всегда попса, но в широком смысле слова – популярное искусство, подчиняющееся, потрафляющее вкусам публики, вместо того чтобы просвещать, раздвигать горизонты, возвышать эмоционально и духовно, воспитывать, поднимать слушателя на новый интеллектуальный уровень.

В последние годы существования СССР классические музыкальные произведения, в особенности балеты Чайковского, звучали по телевизору, когда умирал кто-то из руководителей страны. Такова одна из функций высокого популярного искусства, о которой мы говорили вначале, – обслуживать ритуалы. Классикой традиционно пользуются звукорежиссеры и композиторы для оформления спектаклей, фильмов и телепередач. Новый (попсовый) образ жизни, навязанный популярной классике, – это реклама, рингтоны мобильных телефонов, музыка турникетов в метро («К Элизе» Бетховена).

Еще один попсовый сценарий – сочинение мюзиклов на основе известных музыкальных произведений, подтекстованных в соответствии с выбранным сюжетом. Такое вольное обращение с традиционным материалом встречается все чаще и чаще. Пример – полнометражный мультфильм «Незнайка на Луне» (11). Другая сфера подобного использования музыкальной классики – ледовые шоу (впрочем, ледовые шоу могут создаваться и на оригинальную современную поп-музыку).

Ледовые шоу

Ледовые шоу – пример массового искусства высочайшего уровня. В их создании участвуют мастера спорта, медалисты самых престижных спортивных состязаний. Красота идеально сложенных человеческих тел в отточенных позах и четко организованном движении – уже это само складывается в волшебное, завораживающее зрелище. (Старшее поколение помнит, как на международных соревнованиях, кажется, это были Олимпийские игры, во время исполнения одной из конкурсных программ у наших прославленных фигуристов И. Родниной и А. Зайцева отключили музыку, и они откатали свой номер в гробовой тишине, пока застывшая в напряженном внимании аудитория не взорвалась бурей аплодисментов.)

Когда в ледовых шоу среди массовки и менее опытных молодых солистов выходят мастера, можно даже забыть о сюжете представления и не вслушиваться в музыкальное оформление: просто любоваться совершенством техники, наслаждаться раскрепощенным артистизмом исполнения.

Ледовые шоу – крупная синтетическая форма, скрепляемая не только сюжетом, но также пластической и музыкальной драматургией. Это синтез искусств, управляемый ледовой хореографией, организованный в целое литературно-драматическим сценарием и законами музыкальной формы. На этих «трех китах» (слово – музыка – ледовая хореография) выстраивается представление, оформляемое художниками – декораторами, дизайнерами костюма, мультипликаторами, осветителями, гримерами и мастерами спецэффектов. Кроме того, практически всегда представление включает элементы цирка на льду – акробатики, воздушной гимнастики, жонглирования, а нередко используются дрессированные животные: по периметру катка или на специально отгороженной круговой арене выступают цирковые кони (в шоу «Снежная королева» сани с Гердой вез настоящий северный олень, ведомый дрессировщиком в традиционной одежде народов Севера) (12).

Ледовое шоу имеет своего зрителя. Как вид «попсового» искусства, его потребляет масса. Известно, что зрительская масса, особенно сегодня, в век компьютеров и видеотехнологий, может быть дисперсной (рассредоточенной в пространстве) либо компактно собранной, сгруппированной. Типов помещений для этого великое множество, но одно из интереснейших – это стадион.

Стадион, как гигантское сооружение, – детище древнеримской цивилизации, которая, согласно Ювеналу, требовала «хлеба и зрелищ» и была сметена с лица земли нашествием варваров. Современные стадионы – пространство, где в человеке могут пробудиться его варварские наклонности (столкновения футбольных фанатов, давки с многочисленными жертвами, фаеры и вувузелы), но и приходит осознание своего скромного места в этом огромном мире. Стадион – своего рода модель универсума. На его арене спортсмены демонстрируют свои физические сверхспособности, развитые путем регулярных изматывающих тренировок, а порой и стимулированные допингом, люди властвуют над своей собственной природой. Если стадион дает прибежище цирку, он становится одним из немногих мест, где человек может почувствовать себя «царем природы». На футбольных матчах стадион – это поляризованное конфликтное пространство (стенка на стенку), на рок-концертах – ревущая масса, одуревающая от «наркотического» воздействия звуковых частот электроники, на ледовых шоу – демос, пришедший за эстетическими впечатлениями, за «хлебом и зрелищами».

Масса – это то, что можно измерить, выразить в математических формулах (можно, например, посчитать количество фанатов того или иного спортивного клуба). Демос – члены общества, которые голосуют на избирательных участках, приходят на митинги, подписывают коллективные письма, обращаются к людям искусства за новым художественным опытом, дают детям образование и воспитание, созидают настоящее, думая о будущем.

Стадион – идеальное пространство для того, чтобы раствориться в массе, но и ощутить себя частью демоса. Твой дешевый тысячерублевый билет ничуть не хуже, а может быть, и намного лучше дорогого (или бесплатного пригласительного), по которому попадают в сектор для VIP-персон. Они (VIP-персоны) наблюдают шоу в ближней фронтальной позиции; с последнего ряда ты обозреваешь всю арену, видишь сложно организованную хореографическую геометрию, ни одно событие не ускользнет от твоего взора. Во время представления по узким проходам снуют продавцы попкорна, кока-колы и мороженого. Масса осталась за пределами стадиона, народ – семьи с детьми, учителя и ученики, взрослые и дети – здесь, внутри этого маленького Вавилона. Уже на входе тебя встречают услужливые продавцы программок и компакт-дисков, идет бойкая торговля игрушками, работает буфет, по желанию тебе на лицо нанесут яркий грим, похожий на крылья бабочки, боевую тигриную окраску или маску человека-паука. Представление показывают зимой, и ты можешь не снимать верхнюю одежду.

Спектакли идут под фонограмму. Попса – микрофонное искусство, микрофоны расставлены так, чтобы звук распространялся панорамно с повышенными динамическими характеристиками. Достигается эффект тотального звукового воздействия. Причем отрицательные персонажи выписаны особенно ярко. Например, когда в «Спящей красавице» злая фея Карабосс в сопровождении своей черной свиты выезжала на лед под динамически усиленное звучание симфонического оркестра, волна неподдельного ужаса прокатывалась по трибунам, дети поднимали истошный визг и крик, не отделяя сказки от реальности (эта паническая реакция, вызванная синтезом ледового балета, классической музыки и световых эффектов, – одно из сильнейших моих впечатлений от шоу) (13).

Ледовые шоу могут основываться исключительно на поп-музыке. Так, например, выстроен спектакль «Winx на льду», где была использована музыка популярного зарубежного мультфильма (14). При этом драматургия ледового балета имитировала оригинальную форму «реалити-шоу». Главной героиней новой сказки стала Лиза (Лиза Арзамасова, молодая сериальная актриса, вставшая на коньки). Интрига выстраивалась вокруг ее друга-фигуриста, по сюжету – «восходящей звезды».

Необычайно органично были поставлены «Три мушкетера» на музыку М. Дунаевского (15). Оба приведенных примера – попса в чистом виде, без жанрового синтеза с классикой. Да, в случае с «Мушкетерами» эксплуатируется классический сюжет. Но он – только повод для создания красочного представления, облегченного по содержанию – это ледовый мюзикл со счастливым концом, использующий любимую народом музыку М. Дунаевского и неповторимый тембр голоса М. Боярского (популярный актер от лица Д'Артаньяна рассказывает свою историю).

Масштабные сюжетные композиции на основе классической музыки стали делом жизни хореографа-постановщика, заслуженного тренера СССР и России Татьяны Тарасовой. Ее обращение к классической музыке закономерно, ведь многие годы она была женой выдающегося пианиста Владимира Крайнева (именно он был вдохновителем ее грандиозных ледовых проектов). В 1983 году вместе с Еленой Чайковской Тарасова основала ледовый театр «Все звезды», который 14 лет колесил по всему миру. Возглавляя театр, Тарасова была тренером, балетмейстером, режиссером. Тогда были поставлены уникальные ледовые спектакли «Ночь на Лысой горе», «Спящая красавица», «Золушка», «Аленький цветочек»; в серии «Русские на Бродвее» были выпущены «Вестсайдская история», «Фантом в опере», «Кабаре», «Кордебалет», «Кошки» и др. В недавнее время в Москве во Дворце спорта «Лужники» ею были поставлены: Рождественская история на льду «Щелкунчик» (16), «Снежная королева» на льду (17), Новогодний ледовый мюзикл «Спящая красавица» (18). Для своих спектаклей она воспользовалась лучшими современными записями.

Фонограмма «Щелкунчика» основывалась на исполнении Госоркестра п/у Е. Светланова (1988), в «Спящей красавице» соединилась музыка из одноименного балета с фрагментами из «Лебединого озера» в исполнении Московского нового филармонического оркестра п/у В. Понькина (2003).

В «Снежной королеве» звучит музыка Чайковского, Глинки, Мусоргского, Грига, Гуно, Вагнера. Начинается представление с завывания ветра, вьюги. Появляется рассказчик – Ворон. Его выразительный сольный танец сопровождает многократное повторение лейтмотива в духе минимализма. В звучании синтезатора, к которому затем добавляется тембр электрогитары, с трудом угадывается волшебная музыка, которую в оригинале исполняла челеста (Танец феи Драже, шесть начальных звуков мелодии). Эта вариация на классический оригинал отдаленно напоминает бой часов. Ворон-рассказчик со своим лейтмотивом еще неоднократно будет появляться. Таким образом, выстраивается арочная, рондальная драматургия: рефрен (рассказ ворона), эпизоды (действие). Второй рефрен (не эпический, а драматически-действенный) появится позже, он связан с показом злых сил – это тролли, свита Снежной королевы (музыка Грига). В эпизодах помимо пластических речитативов, сольных танцев, хореографических ансамблей и массовых сцен есть несколько красочных жанровых сюит, построенных по принципу дивертисмента. Первая такая сюита – цирковое представление в начале спектакля (здесь использован известный цирковой марш). Вторая сюита – «венецианский» карнавал (свадьба принца и принцессы, поставленная на музыку Чайковского).

Ледовые шоу записываются на DVD и CD. Как правило, они решаются в эпически-повествовательном ключе: обычно присутствует рассказчик, со слов которого мы узнаем о событиях, эти события тут же иллюстрируются в танце и пантомиме (как будто мы смотрим новости с сурдопереводом).

Развернутый повествовательный элемент и сопутствующая ему иллюстративность, возможно, самый слабый элемент целого. Озвучивание в стерильной студийной обстановке выполнено так, как будто пишется с одного микрофона без развитой словесно-речевой и шумовой полифонии.

Голоса положительных героев выхолощено прекрасны, злодеи смеются зловеще-театральным смехом. И все же на это закрываешь глаза (вернее, наполовину прикрываешь уши).

Помимо ходульных текстов, здесь есть что послушать. Классическую музыку прежде всего, которая кроет все: доносясь из динамиков, она властно завладевает тобой, возбуждает бурю эмоций и заставляет простить амбициозных аранжировщиков, вокалистов и хористов, которые включают свои малоубедительные голоса в общую партитуру.

Самые яркие ледовые премьеры Москвы продюсирует компания «Стейдж Энтертейнмент» (Амстердам, Голландия, среди русских продюсеров – Дмитрий и Анастасия Богачевы и др.). Эта компания известна у нас постановками мюзиклов «Mamma Mia!», «Красавица и Чудовище», «Zorro», «Звуки музыки», «Русалочка». Разные музыкальные спектакли от «Стейдж Энтертейнмент» характеризуют определенные стилистические приоритеты, порой даже общность художественных решений, связанная с устойчивыми контактами с отдельными деятелями искусства (например, сценарист и режиссер многих ледовых спектаклей – Нина Чусова). Отметим некоторую избыточность средств и особую роскошь оформления, феерические спецэффекты. Пойду ли я с детьми на следующих рождественских каникулах на это ледовое волшебство? Без сомнения.

Послесловие

Статья возникла под впечатлением от регулярных семейных походов на ледовые шоу в течение ряда зимних сезонов. Их просто нельзя было пропустить: красочная реклама в метро и анонсы в средствах массовой информации, наконец, два подаренных детям билета, к которым надо было только докупить один, чтобы их сопровождать. После первого посещения у моих детей появилось желание бывать на таких шоу еще и еще: окунуться в атмосферу праздничной феерии и сопутствующих ей развлечений (аэрогрим, игрушки, сладкие газированные напитки и проч.). Ни минуты не сопротивляясь, соглашалась, так как родилось непреодолимое желание зафиксировать полученные художественные впечатления в тексте.

Неожиданно цепь рассуждений далеко увела меня от первоначального искусствоведческого замысла в сферу философско-эстетических обобщений.

И вдруг я почувствовала себя каким-то нелепым чеховским персонажем, который проснулся от долгого сна и видит, как его вот-вот затопчет или поглотит уродливый монстр – современная российская трэш-культура. Но потом пришло спокойное осознание особенностей современного этапа в развитии культуры, которое можно отобразить в виде схемы: широкое, многоохватное поле – трэш-культура включает в себя (допускает, принимает) популярное искусство, сердцевину которого занимает попса. Китчу в этом пространстве (трэш-культура – популярное искусство – попса) не нашлось места, он здесь практически неразличим (разве что понадобится какой-нибудь специальный прибор, вроде очков ночного видения). Узкой кромкой на периферии трэш-культуры располагается все, что осталось: культура, которая по-донкихотски живет художественными традициями прошлого (вот тут-то китч еще заметен), культура отживающая, вымирающая, отдельными своими проявлениями перестраивающаяся и переходящая в разряд популярного искусства, либо попсы (последний путь наиболее легкий и желательный – «сразу в дамки»). Это не мертвая, застывшая схема: все здесь находится в движении, охвачено процессами диффузии, отмирания и зарождения (в отдельных случаях возрождения и вырождения). Идет постоянная битва за культуру: Дон-Кихот вооружается копьем, но оно бессильно против современного оружия. Трэш-культура наступает, наиболее успешные и оборотистые носители традиционной культуры превращаются в попсовиков…

Как функционирует в этой системе, например, фольклор? В поле традиции – это последние остатки исчезающего анонимного непрофессионального устного творчества. В сфере популярного искусства – это «фольклоризм»: творчество профессиональных вокально-хореографических коллективов на фольклорной основе (ансамбль Моисеева и др.). В пространстве попсы – «Бурановские бабушки» и компания. В чистом виде трэш – блатной, тюремный фольклор. Но возможна и попса с тюремным оттенком, народное творчество, напитавшееся попсой, и т.д.

Словотворчество также занимает указанные уровни. Классический литературный язык выходит из употребления (сфера традиции). Современная речевая практика, лежащая в основе популярной литературы, связана с пересмотром ранее существовавших языковых норм: словарный запас беднеет, изменяется облик слов, в том числе в связи с исчезновением буквы «ё», плавающими ударениями и др. Жаргон (олбанский, музыкальный, молодежный и др.) занимает нишу попсы. Мат, тюремно-уголовная лексика – откровенный трэш. (Гипотетически в одном литературном произведении могут совмещаться все перечисленные культурные слои.) В советское время государство планомерно занималось идеологией.

Государственная политика в области музыкального искусства была направлена на поддержку статусных жанров, обеспечивающих мировой престиж: это классическая зарубежная и отечественная опера, легендарный балет, симфония и т.д. Накануне распада СССР государство все еще обеспечивало некоторый неравновеликий и шаткий баланс интересов различных групп потребителей – классики, новых сочинений для филармонических составов исполнителей и отдельных нетрадиционных составов, электроакустического творчества профессиональных композиторов, фольклоризма, эстрады, бардовской песни, джаза, рока, музыкальной самодеятельности различного рода. Многие из перечисленных музыкальных направлений до сих пор, еще с советских времен, имеют свои площадки, фестивали и абонементы с относительно постоянной публикой.

Бесследно исчезла декларированная «уникальная социальная общность – советский народ», в России окончательно сформировался человек-масса.

Сегодня он существует в новой системе координат. Это трэш-культура. Почему мы взяли на себя смелость утверждать, что такое маргинальное явление, как трэш, разрослось до глобальных масштабов? Может быть, имеет место эффект ложки дегтя в бочке меда? Возможно. Однако среда обитания современного россиянина, его речь, искусство и многое другое внушают определенные опасения.

Ильф и Петров в бессмертном романе «12 стульев» вывели персонаж Эллочку-людоедку. Лексикон нашего современника ничуть не богаче, но он в значительной мере составлен из ненормативной лексики и эвфемизмов, главный из которых – «блин!». Пришла пора заменить его на столь же лаконичное слово из четырех букв, отражающее то, что с нами сегодня происходит. Речь – это образ мыслей, мышление напрямую связано с бытием.

Примечания

1. В Интернете сегодня миллионы упоминаний слова «попса». В 2005 г. вышел художественный фильм с таким названием (режиссер Е. Николаева, в ролях – Т. Васильева, В. Гаркалин, В. Шиловский, Л. Милявская, О. Дроздова, Д. Певцов, Б. Алибасов и др.). Успешно функционирует радио «Попса» («Первое популярное» радио). Существует сайт popsa.ru с девизом «Обо всем, что популярно» и рубриками: музыка, персоны (художники), события, кинематограф, общество (профессии), литература (хиты всех времен), технологии, игры, спорт, досуг (рестораны) и др.
2. Авторство крылатого слова «попса» и столь же популярного в быту слова «фишка» взял на себя музыкант Юрий Чернавский. См. интервью с ним от 17 июля 2007 г. URL: http://www.propok.noonet.ru/interv/chernavskiy2.htm.
3. Некоторые формы бытия классической музыки в современном мире детально проанализированы в интереснейшей диссертации Д.А. Журковой; автор также ссылается на обширную литературу по близкой нам теме [7].
4. Возможны два написания: «трэш» и «треш» – от англ. «trash» (мусор, отбросы, хлам, макулатура, плохая литературная или художественная работа, ерунда, вздор, нестоящие люди, дрянь). Но существует и треш-музыка – от «thresh» (бить, молотить). Последнюю оставим за пределами нашей статьи.
5. Мацнев Р.А. Киноужасы. Энциклопедия киноужасов и фантастики. URL: http://www.horror-movies.ru/Pages/trash.htm.
6. Передача вышла в эфир достаточно давно. К сожалению, не могу назвать автора столь наглядной иллюстрации интересующего нас феномена.
7. Надо поблагодарить Церетели за то, что памятник существует напоминанием о трагедии. Это серьезный гражданский акт. Но эстетически что-то не срабатывает. Идея прекрасна – детские игрушки, взметнувшиеся в небо. То ли масштаб миниатюрен на фоне спокойного величия церкви, то ли материал выбран тяжеловесный, не полетный…
8. Всесторонний анализ китча и литературы о нем мы находим в статье Н.А. Дмитриевой [2]. О китче см. также: [1; 8] и др.
9. Спектакль был поставлен в 2008 г. британским режиссером Д. Паунтни.
10. Постановка Д. Чернякова (2009).
11. В мультфильме обильно использовалась подтекстованная классическая музыка, а в титрах значился композитор Ю. Прялкин, 1997.
12. Постановка 2010 г., «Лужники».
13. Авторы ледового мюзикла «Спящая красавица» (Москва, 2011) изменили написание имени злой феи: у них она Карабосс (как бы «черный босс»).
14. Постановка Ильи Авербуха. Впервые русская версия мюзикла «Winx на льду» была показана весной 2010 г. с Ириной Слуцкой в главной роли, новая редакция с Лизой Арзамасовой впервые была показана 2 апреля 2012 г. в «Лужниках».
15. Премьера – 21 декабря 2012 г.
16. Премьера – 18 декабря 2009 г.
17. Премьера – 17 декабря 2010 г.
18. Премьера – 16 декабря 2011 г.

Список литературы

1. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структура. М., 
2. Дмитриева Н.А. Китч // Искусство и массы в современном буржуазном обществе.<
3. Дуков Е.В. В спорах о теориях популярной музыки // Памяти Евгения Владимировича Назайкинского. Интервью. Статьи. Воспоминания. М., 2011.
4. Дуков Е.В. Концерт в истории западноевропейской культуры. М., 
5. Дуков Е.В. Историческая память и поп-музыка //Диалог истории и искусства. М., 1998.
6. Дуков Е.В. Современные цивилизационные тренды и крах массовой культуры // От массовой культуры к культуре индивидуальных миров: новая парадигма цивилизации. М., 1998.
7. Журкова Д.А. Классическая музыка в современной массовой культуре России : автореф. дис. … канд. культурологии. М., 2012.
8. Яковлева А.М. Кич и художественная культура. М., 1990.