2012 № 2 (3)

Памяти Георгия Степановича Кнабе

Помнить и понимать.

Г.С. Кнабе

Я долго не решалась написать о Георгии Степановиче после его кончины 30 ноября 2011 года. Невероятно трудно, во-первых, писать о самых близких людях – а он таковым и был для меня; во-вторых, писать о ком-то, кто неизмеримо глубже и сложнее тебя самой. Однако в памяти звучат его слова: «Помнить и понимать». И они стучат в моё сердце.

О значении его научных трудов специалистами написано немало и, полагаю, ещё будет написано. Он – из плеяды наших великих стариков, многие из которых уже ушли в мир иной: Гаспаров, Аверинцев, Мелетинский… Но для меня Г.С. был совершенно особенным человеком. Потому попытаюсь рассказать о нём прежде всего как о Человеке и Учителе.

Он бы, скорее всего, улыбнулся этим заглавным буквам. Он вообще был со мною напрочь лишён пафосности, ироничен, при том, что строг. Как-то я сказала ему: «Я счастлива, что вы существуете на свете, – и неважно, как часто мы с вами видимся, мне достаточно знать что Вы – просто есть». Мне казалось важным сказать ему это.

Мы ехали тогда в финском поезде в Савонлинну, где я организовала курс по культурологии в рамках программы ЕС, пригласив, в частности, прочесть лекции и его. Он улыбнулся и театральным гусарским жестом подкрутил усы – и с меня вмиг слетел весь неловкий пафос минуты.

Он был инвалидом войны – воевал с октября 1941-го в пехоте, был тяжело ранен. Рассказывал мне – хотя о войне говорил со мной очень мало, – что видел того немецкого офицера в чёрной шинели, который в него выстрелил: так близки были позиции противников. В Омском госпитале хирург решил не удалять осколок черепной кости из мозга, поскольку это грозило тяжкими осложнениями или летальным исходом. Всю последующую жизнь Г.С. был зряч только на один глаз, но мало кто знал об этом. И не выносил никакой официальной фальши в дни праздников или юбилеев: «Вот эти все фанфары, “наша часть номер такой-то была брошена в атаку, а фронт Х в это время…” – и подарят какой-нибудь подстаканник», - говорил он, подхихикивая… Как-то я всё-таки попросила его рассказать мне о его войне. Он мог бы сделать это по-настоящему, без фанфар. Г.С. поинтересовался, чем вызвана такая просьба. И тут я допустила непростительный промах: я сказала, что сегодня так трудно выживать и, может быть, его военный опыт поможет мне понять, как это делать. Г.С. отказался, сказав, что его военный опыт нам сегодняшним – не подмога: мы были тогда едины, сказал он, а вы все теперь – по отдельности; общество атомизировалось, дезинтегрировалось…

В его присутствии робели многие – у него была репутация «сложного человека». Многие благоговели. И вытягивались в струнку, и говорили, заикаясь от волнения. Для меня же, при всём моём благоговении перед ним, он был строгим, но и нежным, и бережным учителем – учителем в жизни и в науке. Мне было с ним легко и свободно. В своих трудах и личных беседах он призывал «прививать древо познания к древу жизни» и делал это сам, неутомимо и целеустремлённо. Собственно, разрыв культуры и жизни зафиксирован ещё в начале XX века и в «Переписке из двух углов» М. Гершензона и Вяч. Иванова, и у Бердяева¹. Г.С. переживал этот фаустовский, с одной стороны, и масскультовский разрыв – с другой, очень остро – а как иначе мог он стать блестящим педагогом?

Древо жизни и древо познания – библейские символы, а Кнабе, занимаясь семиотикой, к символам и знакам был невероятно чуток. Мы никогда не говорили с ним о нашей личной религиозности – но на его похоронах заупокойную службу отправлял католический священник. Так я и не знаю поныне, а спросить уже не у кого, – был ли он католиком только по крещению в детстве или и по убеждениям.

В своих работах, посвящённых постмодерну, он сокрушался об исчезновении символических коннотаций в сознании современного человека и самого понятия истины. Коллеги из финского университета рассказывали нам, что из сознания их сограждан за последнее пятьдесят примерно лет, видимо, вследствие очень быстрого процесса модернизации, пропали традиционные, богатые, образные ассоциации, свойственные крестьянской стране, и остались лишь прагматические значения: «стол» – это всего лишь предмет, предназначенный для удобства процесса еды или письменной/компьютерной работы, и нет больше в нём символики семейного очага или алтарного особого стола-жертвенника, где готовится причастие для обедни; нет традиционных ассоциаций с «деревом» как, положим, символом весны, жизни, мировым древом – осталось значение древесины. Достаточно посмотреть на архитектуру современных городов и нынешней Москвы, в частности, по которой много и специально ездил в последние годы Г.С.: она не отсылает ни к чему из традиций прошлого, она перестала читаться как текст, который что-то определённое означает. Произошёл катастрофический разрыв означающего и означаемого. При этом Г.С. восхищался архитектурой и огромными стеклянными стенами Университета Савонлинны, которые были обращены к лесу и создавали для находящихся внутри людей впечатление, что они пребывают в окружении природы. И весь дизайн здания и интерьер были созданы в «лесном» духе.

Кнабе интересно писал о знаковости старых городов, прочитываемых как текст, о знаковости одежды. В частности, о «костюмном сюжете» начала 1920-х годов, описанном А.С. Макаренко в «Педагогической поэме». Заведующий одного из губотделов наробраза в ответ на требования Макаренко предоставить здание и мебель для будущей колонии отвечал: «Нет у вас этого самого вот … огня, знаешь, такого – революционного. Штаны у вас навыпуск. – У меня как раз не навыпуск. – Ну, у тебя не навыпуск … интеллигенты паршивые». Г.С. комментировал: на языке того поколения «метафора читалась легко: гимнастёрки и сапоги получили в те годы широкое распространение, и вот всю эту гамму эмоционально окрашенных воспоминаний завгубнаробразом выразил загадочными словами “штаны у вас навыпуск”, столь ясными обоим собеседникам, но невнятными для всех, кто не прошёл через эти годы и потому не слышит здесь метафоры».

Это не значит, что Г.С. печалился об утрате смысловой коннотации «штанов навыпуск», – он сокрушался об исчезновении семиотической составляющей, которое всё чаще наблюдал в окружающем его мире. Вещи всё чаще перестали содержать исторически, литературно, визуально значимые ассоциации, они становятся равными себе и ничему больше, вещи потеряли память, и для их понимания теперь вряд ли востребован живой мир культуры и человека.

Нет, и здесь надо оговориться: он бы возражал против глагола «сокрушался» и против прилагательного «катастрофический», ибо считал, что учёный, когда и если он учёный, не имеет права на лобовые оценочные высказывания с личной точки зрения, его призвание – описывать объективную картину. Однако при всей безоценочно объективной картине, которая выходила из-под его пера – вернее, из-под пальцев на клавиатуре компьютера, ибо в свои годы Г.С. прекрасно освоил это изобретение, что не всякому удаётся и в пятидесятилетнем возрасте, – его отношение к описываемым событиям и процессам ясно проглядывало из текстов. Как-то я с ужасом рассказывала ему, во что превратился мой двор детства на Кутузовском проспекте: неба там не стало, в небо-крышку превратились нависшие громады Москва-Сити, строившиеся на противоположном берегу Москвы-реки. Он остановил меня, заметив, что такое повествование – отказ от исследовательского подхода. А мы же с вами, сказал он, всё-таки исследователи…

По мельчайшей и, казалось бы, незначительной детали он восстанавливал целое мироощущение. Этому посвящена и его работа о тесноте в Древнем Риме, но эту же способность он проявлял и в отношении всего, что видел здесь и теперь, – его поразительному вниманию и живости восприятия мог бы позавидовать любой молодой человек. Я сотни раз проходила мимо студенческой стенгазеты в Университете Савонлинны на переводческом факультете, но никогда не обращала на неё внимания. Г.С. же, только раз увидев её, почитал и ближайшую лекцию начал с этого эпизода (апропо: он знал 13 языков, из них на семи говорил, а на трех читал лекции без подготовки). Оказывается, там была забавная картинка: студент произносит английское слово girl (девушка) как «гирла» (передаю в русифицированном варианте); учительница его поправляет, но студент заявляет: «Я – свободный человек, как хочу, так и говорю». Лекция, которую Кнабе начал с пересказа этой сценки из студенческой газеты, была посвящена понятию нормы и аномии в контркультуре и постмодерне. Осмотрев знаменитую крепость Савонлинны, Г.С. немедленно использовал в лекции символику крепости, о которой финны узнавали с изумлением.

Г.С. впервые прославился работами о Древнем Риме – и был образцом римлянина в лучшем смысле этого слова. Он удивительно гармонично сочетал в себе глубокий интерес к общественному целому и высокое личное человеческое достоинство.

Многие считали его немцем по происхождению, кто-то – евреем. Мы никогда не говорили о наших национальных корнях – до тех пор, пока в 1990-е «русский» стало неприличным словом в одних сообществах и понималось как «кровь» – в других. И тогда он подчёркнуто стал говорить: я – русский. Русскость он определял по культурной принадлежности. Собственно, как и другие характеристики человека. А по генетическим корням Г.С. происходил из семьи, которая в XVIII веке переселилась в Россию из Швеции. Родители его были преподавателями гимназии.

И вот ещё об особенностях личности Георгия Степановича.

Познакомила нас Нина Б. в 1986 году. Тогда я организовывала вечер кича в рамках Молодёжной выставки на Кузнецком мосту и пригласила его выступить. Время было особое, бурное. Отвечал за вечер юноша с известной фамилией, тогда только что ставший маленьким начальником. Все организационные хлопоты, равно как и программу, он свалил на мои хрупкие плечи. Несмотря на титанические усилия, программа срывалась на глазах. В последний момент, как это водилось у советской, ну, очень свободолюбивой интеллигенции, когда народ уже ломился в давке у входа, а дружинники с удовольствием эту ходынку организовывали, пришлось отменить танцевальный номер, потому что аккомпаниаторша была не в духе; отказалась выступить известная Н.З., вдруг обнаружившая, что публика человек в восемьсот буйствует и неуправляема; другая известная исследовательница, потребовавшая доставить её с дачи на авто, хоть и была доставлена, но говорить отказывалась, так и просидев в президиуме весь вечер, не проронив ни слова... Два художника, Аркадий Петров и Гриша Брускин, правда, как и договаривались, привезли свои работы – это была победа; но из моей личной экспонируемой коллекции тут же украли со стендов половину предметов – и это было поражение. Посетил вечер и знаменитый художник Илья Кабаков, златоуст, что редко бывает среди художников. Зал оборачивался ему вслед, когда он шёл, толчея перед ним рассеивалась, как дым; но и он слова не взял, хотя слушал и смотрел внимательным орлиным оком.

Удачно выступил Георгий Степанович, во всеобщем хаосе, тем не менее, почувствовавший себя «свадебным генералом», что и было мне высказано самым нелицеприятным образом. Ситуацию то ли спас, то ли окончательно взорвал Дмитрий Пригов. Его свита человек в двести, доведя до истерики администраторов, расселась на полу и ступеньках – и я до сих пор удивляюсь, как они вошли, потому что войти уже было нельзя, – Дмитрий Александрович стал читать – и замерли самые неистовые, и взорвались аплодисментами; и читал ещё милый поэт Андрей Т., потом так нелепо погибший, – это было его самое первое большое выступление, и играл дикий рок Пётр М. – ещё совсем не монах, но уже остров, странным образом рифмовавшийся с Приговым: оба походили на юродивых, блаженных. И зал снова неистовствовал, и очень умная администрация тушила свет – а чего она ожидала от такого своего мудрого решения, интересно мне знать? – и начиналась ходынка уже в зале... Это был один из первых прорывов – сошлись в ближнем бою андеграунд и официоз, живое и коснеющее, и коротнуло.

Г.С. не растерялся от неожиданности, как другие приглашённые докладчики, он выступил в своей академической манере, которую вынуждены были принять даже самые громкие бузотёры. В нём была какая-то твёрдая уверенность в своём деле, которая, как аура, распространялась на весь зал и потребовала к себе уважения публики, крайне далёкой от почтительности перед тем. Ему был интересен процесс, новая аудитория, новый облик молодёжи – и он справился с ситуацией, несмотря ни на что.

С того вечера началась наша дружба.

Через два года он рекомендовал меня во ВГИК, где заведовал кафедрой иностранных языков и читал совершенно уникальные лекции по культурологии. Но проработала я во ВГИКе всего три года. В результате интриг меня вынудили подписать согласие на увольнение – естественно, «по сокращению штатов», обещая, что это только для видимости, чтобы избавиться от одного плохого сотрудника, а меня-то примут обратно тут же, и с повышением в должности. Обещания оказались враньём, и я очутилась на улице.

Всё то время, что происходили эти события, Г.С. просил меня детально его информировать, что я и делала, не подозревая о том, чем это закончится. Когда решение начальства было принято, он, не говоря мне ни слова о том, что собирается предпринять, пошёл к ректору и сказал, что увольняется, – для того чтобы оставить свою ставку мне. Ректор сказал: полставки. Г.С. согласился. И ушёл. А проработал он во ВГИКе 40 лет. Поступок рыцарский и совсем не из наших времён. Когда-то в таких случаях уходили в отставку дореволюционные профессора.

Выпускники вуза, которые учились у Г.С., вспоминают его до сих пор с огромной благодарностью.

Последние два десятилетия были трудны для всех нас. Научным сотрудникам платить практически перестали, из-за безденежья и меня выбило из профессии, пришлось приобретать другие. Г.С. говорил мне, что теперь во всём мире ситуация изменилась, теперь невозможно, как прежде, получить профессию и проработать в соответствии с ней в одной области до пенсии. Меня это утешало мало, хотя сами такие разговоры, проходившие во вполне академическом тоне, как-то смягчали горечь утрат: следует принимать мир таким, каков он есть. В тяжёлых ситуациях Г.С. неоднократно предлагал мне деньги взаймы. Правда, я всегда отказывалась, представляя, как трудно в эти времена им с женой живётся. Спасибо Ю. Афанасьеву: он собрал наших великих стариков у себя в РГГУ, где Г.С. и проработал до последних дней жизни. В свои 90 он трудился ещё и в Государственном институте искусствознания, написав там за год книгу вместо плановых статей, а на следующий – ещё одну, которая была рекомендована к печати Учёным Советом за полтора месяца до его кончины. Историк, филолог, культуролог, Кнабе в последние годы размышлял и писал о самых острых современных проблемах. Мне кажется, что эти идеи пока ещё не поняты и недооценены. В частности, идеи о том, в какие тупики может заводить политкорректность, доведённая до абсурда, о невозможности элиминирования понятия истины – при том, что нынче считается хорошим тоном утверждать: истины нет, а есть равноправные мнения; о коренной и неустранимой потребности людей в самоидентификации, которая сейчас всё чаще считается «репрессивной» и «реакционной», о том, что интеллигенции как социальной страты больше нет.

Наследие Георгия Степановича Кнабе ещё ждёт своего осмысления и популяризации. А я, конечно, – не стану говорить тут о всей науке, ибо это очевидно, – именно я лично понесла тяжёлую и невосполнимую утрату. Но я счастлива тем, что судьба свела меня с таким человеком. И без такого подарка я была бы совсем другой.

Избранные труды

Теория и история культуры: http://lib.rus.ec/b/263218
Метафизика тесноты: Римская империя и проблема отчуждения: http://ec-dejavu.net/t-2/Tightness.html
Основы общей теории культуры: http://17v-euro-lit.niv.ru/17v-euro-lit/pustovit-istoriya-kultury/knabe-osnovy-obschej-teorii.htm
Конец мифа: http://magazines.russ.ru/slo/2001/1/knab.html
Вторая память Мнемозины: http://magazines.russ.ru/voplit/2004/1/knab1.html
Об Аверинцеве: http://magazines.russ.ru/voplit/2004/6/kna5.html
Тургенев, античное наследие и истина либерализма: http://magazines.russ.ru/voplit/2005/1/kna6.html
Норма и символ: http://magazines.russ.ru/voplit/2006/2/kn4.html
Булат Окуджава и культурно-историческая мифология. От шестидесятых к девяностым: http://magazines.russ.ru/voplit/2006/5/kn9.html
Эти пятьдесят лет: http://magazines.russ.ru/voplit/2007/2/kn9.html
Диалектика повседневности: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Article/Knabe_DialPovs.php
Категория престижности в жизни Древнего Рима: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/_Knabe_Prest.php
Корнелий Тацит: http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000078/index.shtml
Культура Античности (в соавторстве): http://kogni.narod.ru/knabe.htm
Рим Тита Ливия – образ, миф и история: http://ancientrome.ru/publik/knabe/kn03-f.htm
Теснота и история в Древнем Риме: http://pompeii.ru/casa/knabe.htm
Тацит. Сочинения в 2-х томах (перевод Г.С. Кнабе): http://lib.rus.ec/a/36776
Семиотика культуры: http://lib.rus.ec/b/344557
Вода, община и боги: http://vivovoco.rsl.ru/VV/BOOKS/KNABE/CHAPTER_1.HTM
Путь к дьяволу: http://elenakosilova.narod.ru/studia/knabe.htm
Цицерон и искусство красноречия в Риме: http://diplstud.ru/08/dok.php?id=004#
Древний Рим – история и повседневность: http://vivovoco.rsl.ru/VV/BOOKS/KNABE/INTRO_2.HTM
Видео (телеканал «Культура»): http://www.newstube.ru/media/ushel-iz-zhizni-professor-georgij-knabe
Пушкин и Античность. Принцип индивидуальности, постмодерн: http://kuchaknig.ru/catalog.php?action=by_letter_avtor&letter=%CA%CD%C0%C1%C5+%C3.
Воображение знака: Медный Всадник Фальконе и Пушкина: http://spb.wikidot.com/knabe
Быт и история в Античности: http://books.kb200.com/book.php?id=24151916
Где кончаются римские тени: http://expert.ru/expert/2007/37/knabe/
Рок-музыка и рок-среда как формы контркультуры: http://ec-dejavu.ru/m-2/Rock_music.html
Проблема постмодерна и фильм Питера Гринауэя «Брюхо архитектора»: http://ec-dejavu.ru/p-2/Postmodernism-2.html
Роман Умберто Эко «Маятник Фуко» и обязанность предупреждать: http://ec-dejavu.ru/f-2/Foucault_s_Pendulum.html
Нерон и неронизм: http://ec-dejavu.ru/n/Nero.html
Знак. Истина. Круг. (Ю.М. Лотман и проблема постмодерна): http://www.ut.ee/lotman/txt/knabe95.html
Гегель, Европа и рубеж тысячелетий: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=89&Itemid=52
Заказать видеомемуары Г.С. Кнабе «Слышать шёпот времени» (DVD диск и сб. учебных и методических материалов «Советская повседневность 1920 - 1960-х годов. Мифология и социальные практики»): http://portalcdo.ru/services/avtor/viborkursa/
Заказать книги Г.С. Кнабе: http://www.biblus.ru/Default.aspx?auth=4q0a08i4

Примечания